Почти два года в сирийском плену находится российский путешественник Константин Журавлев. В 2013 году его взяла в заложники оппозиционная исламистская группировка “Лива ат-Таухид”.

В первые месяцы боевики позволяли Журавлеву связываться с родителями по скайпу; год назад исламисты прислали его родственникам видеозапись, на которой Журавлев просил, чтобы “правительство России заботилось о каждом гражданине своей страны”. Боевики пытались обменять Журавлева на женщин, находящихся в заключении у правительственных сирийских войск в Дамаске, а позднее – на полковника-оппозиционера; из этого ничего не вышло. Какая группировка исламистов сейчас удерживает Журавлева – неизвестно, при этом город Алеппо, в котором он находился, частично захвачен “Исламским государством” (организация признана экстремистской и запрещена на территории России). Увезли ли его оттуда – неясно; никаких известий о нем не поступало уже шесть месяцев. Специальный корреспондент “Медузы” Даниил Туровский рассказывает историю Константина Журавлева.

Октябрь 2013 года. В Сирии уже два года идет война между повстанцами из Сирийской свободной армии (ССА) и войсками президента Башара Асада. “Исламское государство” еще не заявило о себе. В Сирию с территории Турции на велосипеде въезжает бородатый улыбчивый мужчина, на нем (скорее всего) оранжевые шорты, к карманам которых пришиты плюшевые медвежата.

На тот момент Константину Журавлеву чуть больше тридцати, и в путешествиях он чувствует себя уверенно: за спиной трехмесячный автостоп по СНГ и почти двухлетняя кругосветка по 37 странам (в том числе, по Сирии). Журавлев окончил Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники, работал программистом, но бросил скучную жизнь ради путешествий.

Летом 2012 года он рассказывал, что перед путешествиями старается не думать о возможных опасностях. “Не думаю о каких-то серьезных вещах, которые могут случиться: что могут либо убить, украсть, избить, еще что-то, – говорил он. – Если начинаешь об этом думать, это накапливается как снежный ком, и это может перевесить желание путешествовать. Любые неприятности переименовываем в приключения”.

На этот раз приключения должны были начаться в Сахаре. В сентябре Журавлев придумал проект “Наедине с пустыней” и собирался, как писал сам, 21 день прожить “в абсолютном одиночестве, будучи с завязанными глазами, закрытыми ушами, молча в пустыне Сахара, в западной части Египта”.

К 27 сентября 2013 года он добрался до города Орду (Турция), откуда выложил в сеть последний видеоролик из серии “Наедине в пустыне”. Журавлев в зеленом вязаном свитере, стоя на берегу Черного моря, под песню турецкого поп-певца Таркана говорит в камеру: “Вчера выдался сказочный день, я оказался совершенно случайно на свадьбе. Один человек пригласил меня в компанию свадебную, после этого мы уехали далеко в деревню. Было большое количество людей, было большое количество танцев. Все очень сказочно. Переночевал тоже замечательно, буквально в пятидесяти метрах от побережья Черного моря на сиденьях-качелях с мягкими подушками”.

2 октября 2013 года Журавлев написал: “Выхожу из Орду. Еду на юг Турции, на границу с Сирией…”

Через несколько дней он пересек сирийскую границу и, проехав по территории, которую контролируют государственные войска, добрался до Алеппо. Ему не повезло: в результате боев город перешел под контроль оппозиционной Свободной сирийской армии. Боевики исламистской группировки “Ливаат-Таухид”, входящей в сирийскую оппозицию, поймали его как “шпиона”

Пленник

В субботу днем, 12 октября 2013 года, в томской квартире семьи Журавлевых раздался телефонный звонок. Звонили родственники из Петербурга. Они рекомендовали как можно скорее включить телевизор – в новостях показывали Константина. Так Журавлевы узнали, что их сын попал в плен.

На следующий день в группе появился пост на арабском: “Нам прислали фотографии и письма, в которых утверждают, что он всего лишь обычный турист. Отвечаем на это, что мы со своей стороны исключаем вероятность того, что он – обычный турист. Что это за туризм в стране, в которой происходят ожесточенные сражения и народ которой убивают, похищают и выгоняют из родных мест? Однако мы направляем его дело на рассмотрение справедливого исламского правосудия, которое и примет решение. Нет более справедливого суда, чем суд бойцов на земле джихад”.

“Мы были в шоке и не знали что делать, — говорит мне мать Константина Надежда Журавлева. — С нами никто не связывался. Ни ФСБ, ни кто-то еще не звонил. Мы сами начали писать письма и звонить в МИД, посольство Сирии в России, наше посольство в Дамаске”.

15 октября МИД опубликовал первое официальное заявление по поводу Константина Журавлева. В нем говорилось, что боевики обещали принять решение о дальнейшей судьбе Журавлева “по итогам шариатского следствия”. Также министерство отметило, что “предпринимаются необходимые шаги по выяснению обстоятельств произошедшего и скорейшему освобождению российского гражданина”. “К сожалению, К. В. Журавлев проигнорировал неоднократно публиковавшиеся рекомендации МИД России гражданам Российской Федерации воздержаться от посещения охваченной внутренним вооруженным конфликтом Сирии”. Представитель МИДа Александр Лукашевич отмечал, что “очень трудно определить местоположение, где находится наш гражданин, и те обстоятельства, которые завели его так безответственно на сирийскую территорию”. Вице-консул России в Сирии Василий Картузов заявил, что “недоумевает, почему человек, зная о военных действиях в Сирии, поехал туда самовольно”.

16 октября муфтий Томской области Нурулла Хаджи попросил отпустить на свободу Константина, который “попал в Сирию по воле Аллаха”. На следующий день друзья Журавлева опубликовали в группе “Наедине с пустыней” обращение: “Это испытание для всех нас. Только сообща мы сможем пройти его. Поддерживайте, хотя бы мысленно. Посылайте яркий теплый свет от своего сердца к сердцам людей, у которых сейчас Константин. Скажите, пусть та большая боль, что принесла им война, рассеется, пусть откроются их сердца безусловному уважению и Любви”.

Весной 2011 года сирийские подростки из городка Дераа (неподалеку от Иордании), вдохновленные “арабской весной”, расписали антиправительственными лозунгами стену. Их задержали, увезли в участок и избили. Местные жители в знак протеста принялись громить государственные здания, власти в ответ расстреляли демонстрацию – по данным правозащитников, погибли порядка 100 человек. Акции протеста распространились на всю страну и привели к войне (за четыре года в ней погибли больше 200 тысяч человек, пять миллионов стали беженцами); несколько генералов основали Свободную сирийскую армию, в разных регионах и населенных пунктах появились небольшие (но быстро растущие) военизированные группировки, нередко – исламистские. Одной из них была и “Лива ат-Таухид”, появившаяся в 2012 году в Алеппо.

19 октября 2013 года боевики группировки впервые выложили фотографию “русского шпиона” Журавлева. На ней он сидит в том же зеленом вязаном свитере, в котором появлялся на последнем видео, выложенном 29 сентября. Перед ним его вещи: ноутбук со светящейся картой мира на крышке, камера GoPro, телефон, паспорт, спутниковый телефон.

Переговорщики и шариатский суд

В 20-х числах октября 2013 года к освобождению Журавлева подключился Олег Мельников из движения “Альтернатива” – общественной организации, которая вызволяет людей из рабства (как правило, с кирпичных заводов в Дагестане). Всего им, как утверждает Мельников, удалось освободить из плена около 200 человек по всей России.

Используя свои контакты, Мельников смог найти “сирийских дагестанцев”. Они связали его с руководством группировки “Лива ат-Таухид”.

В первые дни переговоров боевики требовали, чтобы родственники и друзья Журавлева вышли в Москве на пикеты против войны в Сирии, МИДа и Владимира Путина. Никто не вышел. Мельников спрашивал у родственников и друзей, почему они отказались выполнить это требование. Ему ответили: “Да вы что, нас же посадят, мы в России”.

Ближе к ноябрю Мельников через те же дагестанские связи договорился с лидером группировки “Лива ат-Таухид” Абделем Кадером Салехом о том, что в Сирию прилетят двое правоверных мусульман, которые выступят на шариатском суде по Журавлеву – подтвердят, что он не шпион, и поручатся за него.

13 ноября 2013 года двое людей из Дагестана и один сопровождающий их москвич прибыли в турецкий Газиантеп – город на границе с Сирией, “новую Касабланку” – транзитный пункт и для боевиков, и для беженцев. “Зашли в Сирию, границы там нет, дорога, вышка, а дальше просто идешь”, – рассказывает мне один из участников этой поездки. Они добрались до села в четырех километрах от Алеппо. Однако связь с боевиками из “Лива ат-Таухид” внезапно оборвалась.

И все же дагестанские и чеченские боевики, воюющие за сирийскую оппозицию, смогли свести “послов” из России с группировкой. Оказалось, что в день их приезда сирийская авиация нанесла по базе боевиков авиаудар, в результате которого погиб лидер группировки – именно с ним Мельников вел переговоры. “Послам” предложили выйти на связь позднее, когда появится новый руководитель. Показывать живого Константина Журавлева в Алеппо им отказались: “Вы отсканируете место, и прилетит российский спецназ”.

Как содержится Журавлев

Об условиях заключения Журавлева известно немногое. Сам он в нескольких разговорах с матерью, которые состоялись в первые полгода плена, рассказывал, что сидит в грязной комнате без окон, он ежедневно слышит бомбардировки. Находясь в заключении, Журавлев почти все время пишет стихи, иногда общается с заходящими к нему русскоязычными боевиками; ему принесли Коран.

Приносить заложникам Коран – уже традиция исламистских боевиков. Многие пленники, оказавшиеся в заложниках у подобных группировок, со временем принимали ислам. Известно, что узнику “Исламского государства” Джеймсу Фоули также давали читать Коран, вскоре он принял ислам и взял имя Абу Хамза.

Реконструировать условия заключения можно на основании рассказов других сирийских пленников. В 2013 году российского инженера Виктора Горелова и еще двух заложников успешно обменяли у боевиков на 11 повстанцев. После освобождения Горелов говорил, что его охраняли, в том числе, 14-летниеподростки. Один из них часто приставлял автомат Калашникова к его голове. Заложников перевозили с места на место восемь раз; помещения, в которых их держали, всегда были похожие – комната, коврик, стеганое одеяло. Не было проблем с едой: кормили два раза в день, давали куриный фарш и консервированный тунец; обеспечивали сигаретами. Перед каждым обедом требовали мыть руки.

Другие заложники, попавшие в исламистские группировки, сообщали, что их регулярно били, топили в воде, требовали пароли от аккаунтов, чтобы проверять социальные сети и электронные ящики на предмет сотрудничества со спецслужбами. Их имена гуглили, пытаясь найти связь с ЦРУ и ФСБ.

Вечером 6 февраля 2014 года Константин Журавлев в последний раз связался с родителями по скайпу (отец Журавлева снял этот разговор на видео). Он звонил со своего аккаунта.

Во время видеозвонка Журавлев сидит перед компьютером в серой комнате, сзади несколько человек говорят по-арабски, один из них что-то показывает на компьютере, Журавлев кивает: “Yeah, I see” (“Да, я вижу”). Он смотрит в камеру: “Вы меня слышите?” “Да, слышим тебя, сынуль, слышим”, – отвечает ему мать. «В общем, это, люди здесь хорошие, но, единственное только, сейчас мне говорят о том, что наше правительство… Никто ничего не предпримет… Говори только ты, пускай отец ничего не говорит, только твой голос… Слушайте, позаботьтесь о своем здоровье, потому что они могут вам звонить, они могут сказать, что они меня убьют, – говорит Журавлев. – Вот, если правительство не будет… Алло… Да, да?” Связь обрывается, он перезванивает и продолжает: “Если никто ничего не предпримет, меня убьют, но вы, пожалуйста, не волнуйтесь, вы всегда заботьтесь о своем здоровье, и всегда думайте о том, что есть бог, даже если они меня убьют…”

Переписка с боевиками

Ранней весной 2014 года к освобождению Журавлева привлекли знающего арабский сирийца Муиза Абу Алдждаила, бывшего сотрудника сирийских спецслужб, ставшего оппозиционером и эмигрировавшего из страны. В Москве он к тому времени жил уже 11 лет, работал в организации помощи беженцам “Гражданское содействие” и собирался открыть в подмосковном Ногинске школу для детей сирийских беженцев.

Абу Алдждаил смог отыскать в Турции знакомого из Алеппо (города, в котором держали Журавлева). Его звали Джамаль, он тоже был оппозиционером, но воевать не захотел и уехал. У него осталось в городе много знакомых, в том числе, в группировке “Лива ат-Таухид”. Абу Алдждаил рассказал ему, что не поддерживает Асада, но симпатизирует Свободной сирийской армии. Через несколько дней общения по скайпу Джамаль пообещал Муизу, что с ним на фейсбуке свяжутся люди из группировки.

В начале апреля на фейсбуке ему написал Абу Мухаммад, второй человек в “Лива ат-Таухид”: “Салам! Какие у вас предложения?”

Абу Алдждаил вновь рассказал о себе, о своем отношении к войне в Сирии. Боевики попросили его рассказать о Константине. Муиз скинул им видеоролики и фотографии из путешествий.

Боевик признался, что видится с Журавлевым каждый день и считает его “очень добрым человеком”. Он пообещал поговорить с новым лидером группировки – неким Мударом. Через неделю лидер боевиков сам связался с Абу Алдждаилом. Мудар сразу отказался от денежного выкупа и предложил обменять Константина на женщин, находящихся в плену у правительственных сил в Дамаске. Абу Алдждаил попросил прислать видео, подтверждающее, что Журавлев жив. 11 апреля 2014 года из группировки ему написали: “Салам, брат! Что ему сказать на видео? Как снимать видео? С каким настроением? Хотите, чтобы он говорил, как мы его арестовали?”

Через несколько дней исламисты прислали видеозапись (это произошло через два месяца после прощального разговора Журавлева с родителями). На ней Константин сидит в хорошо освещенной комнате за столом и мнет в руках свой паспорт. Он представляется, рассказывает, что ехал в Сахару, говорит, что три с половиной года назад был в Сирии и хотел вернуться в страну, чтобы “принять боль, которую испытывают во время войны”. “И, когда я направлялся в Египет, у меня было огромное желание проехать именно через Сирию в три-четыредня, — говорит он. — Я думал, что это не составит проблем. Когда я уезжал из Турции, мне говорили, что меня арестуют. Я с таким легкомыслием проехал — и в первый же день меня арестовали. Это было шесть с половиной месяцев назад. Со мной хорошо обращаются. Но вы понимаете, что каждый человек хочет свободы, хочет быть свободным. Шесть месяцев — это большой срок. Ни за что. Я не вор, я не убийца, я не солдат. Мне хотелось бы стать свободным. Мне хотелось, чтобы наше российское — мое — правительство, правительство России, заботилось не только о стране в целом, но и о каждом гражданине своей страны”.

“На тот момент казалось, что это несложно будет сделать, потому что женщины [которых хотели обменять на Константина Журавлева] эти, по сути, не совершали никакого преступления, просто были женами тех, кто ушел воевать против режима. Мы написали и передали письменно это предложение в МИД и в посольство Сирии в Москве”, – говорит Олег Мельников из движения “Альтернатива”. В посольстве Сирии потребовали поименный список пленных женщин.

Муиз Абу Алдждаил сообщил исламистам о требовании посольства и предложил по случаю 6 мая (в Сирии празднуется День мученика) отпустить Журавлева. 30 апреля 2014 года ему пришел ответ: “Мы хотим наших женщин-заложниц у Асада. Они живут в плохих условиях. Мы понимаем, что это сложный вопрос. Мы верим вам, что вы честный человек, но мы не верим фашистскому режиму Асада. Не можем дать имена женщин. 1) Нет разницы между одной и другой женщиной. Все они наши сестры. 2) Если мы дадим имена-фамилии женщин, то нет гарантий, что именно их не убьют. 3) В праздник 6 мая каждый год освобождают людей из тюрем, пусть они выпустят женщин из тюрем, тогда мы выпустим Константина”.

Женщин не отпустили. Несколько месяцев от группировки не было никаких вестей.

В августе 2014 года Абу Алдждаил написал группировке: “Если что случилось, если Константин умер, то скажите — скажу всем, что умер”. 5 сентября 2014 ему ответили: “К сожалению, Константин уже не у нас, брат”. Выяснилось, что его забрал “Исламский фронт” — объединение всех исламистских группировок Свободной сирийской армии. Через Абу Мухаммада (группировка “Ливаат-Тахуид”) “Исламский фронт” передал новые требования: Журавлева можно обменять на полковника, находящегося в плену в Дамаске.

Олег Мельников и Муиз Абу Алдждаил передали и эту просьбу в МИД и посольство Сирии в Москве.

Официальный МИД раз в несколько месяцев сообщает, что “решает вопрос”: “мы находимся в плотном контакте с официальными властями Сирии и сирийской оппозицией, обращаемся к международным и региональным партнерам, имеющим влияние на отряды вооруженной сирийской оппозиции” (февраль 2015), “предпринимаем активные усилия по его освобождению и возвращению на Родину” (ноябрь 2014), “необходимые меры с целью сохранения жизни и здоровья и освобождения Журавлева МИД России приняты” (август 2014), “мы активно занимаемся этим, вопрос достаточно сложный” (февраль 2014 года).

Осенью 2014 года до Абу Алдждаила дошли слухи о том, что Журавлев, возможно, попал в “Исламское государство” – якобы кто-то видел его документы в одной из тюрем, где также содержался Сергей Горбунов.

Российский инженер Сергей Горбунов находился в тюрьме сирийского города Ракка вместе с десятками иностранных заложников “Исламского государства”, в том числе Джеймсом Фоули и Стивеном Сотлоффом. США считают, что тюрьмой в то время руководил Тархан Батирашвили.

В октябре 2013 года боевики опубликовали видеообращение Горбунова, в котором он по бумажке зачитал требования обменять его на некого Халеда Сулеймана из Саудовской Аравии, которого захватили правительственные войска в городе Хомс. The New York Times сообщала, что весной 2014 года Горбунова казнили: его вывели на улицу и застрелили, казнь сняли на видео и показывали другим заложникам: “Вот что с вами будет, если ваше правительство не заплатит”. МИД России в ответ на публикацию тогда заявил, что “проверит информацию”, а замглавы МИД и спецпредставитель президента по Ближнему Востоку Михаил Богданов отрицал существование Сергея Горбунова.

“Самое удивительное в этой истории то, что у него как будто совсем нет никаких родственников и друзей, потому что его судьбой никто не интересуется, — говорил Богданов. — Когда нам ссылаются на запись его обращения в ютьюбе, у нас складывается впечатление, что это никакой не Сергей Горбунов: человек говорил по-русски, но с сильным восточным акцентом. Поэтому у нас большие сомнения, тем более что никаких запросов в соответствующие российские инстанции не поступало. Может быть, это не гражданин Российской Федерации”.

Эмигрант Абу Алдждаил сразу же после появления слухов о Журавлеве в “Исламском государстве” написал своему человеку из “Лива ат-Таухид”. Через пару недель боевики ответили: “Извините, у нас тут война, не до фейсбука, тут ИГИЛ близко подошел к городу”. Но все же сказали, что Константин все еще у них, отказавшись подтверждать эту информацию видеозаписью или звонком по скайпу. “ИГИЛ мог захватить территории „Исламского фронта“ или они могли его просто поменять на кого-то из своих”, — предполагает Абу Алдждаил.

Источник “Медузы” на территории, захваченной “Исламским государством”, не смог подтвердить или опровергнуть нахождение Журавлева в группировке, добавив, что информацию о том, есть ли в группировке российские заложники, “не разглашают” (о судьбе пятерых иностранных заложников ИГ в последнем номере подробно написал журнал The New Yorker).

В начале 2015 года Абу Алдждаилу написал его источник в “Лива Ат-Таухид” Абу Мухаммад; через него приходила вся информации о жизни Журавлева в плену. Абу Мухаммад сообщил: “Сирию мы потеряли, здесь все хуже и хуже, я уезжаю за границу”.

Под “хуже и хуже” он, скорее всего, имел в виду, с одной стороны, наступление “Исламского государства” (оно захватывает все большие территории, у него все больше последователей, боевики готовятся к окончательному захвату Алеппо, в котором содержался российский заложник), а с другой стороны то, что сирийские территории ежедневно бомбят силы Международной коалиции (в среднем они наносят 30 авиударов в день). При этом члены многих исламистских группировок, входивших в Свободную сирийскую армию и “Исламский фронт”, бежали из страны или присоединились к ИГ.

После отъезда Абу Мухаммада получать информацию из Сирии стало еще сложнее – теперь приходится задействовать посредников. В последний раз о том, что Журавлев жив, Абу Алдждаилу говорили в январе 2015 года, но анонимно и без всяких видеоподтверждений.

О захвате Журавлева в плен его родители узнали 12 октября 2013 года. Таким образом, к 8 июля 2015 года он находится в заложниках, как минимум, 634 дня. Вестей от Константина Журавлева не было уже шесть месяцев.